annablaze

Выкладываю очередной отрывок из Питера Смита, заключительный подраздел 6-й главы. Следующая глава будет после перерыва на Рассела :)

Язык фэйри

Пока что все это — чисто умозрительные предположения; однако в их поддержку все же имеются некоторые свидетельства, связанные с вопросом о том, на каком языке говорили фэйри. На этот вопрос традиция дает три различных ответа. «На каком языке они говорят? На ирландском, конечно! На каком же еще?» — заявила Августе Грегори миссис Шеридан (утверждавшая, что фэйри похитили ее в детстве, но затем вернули обратно) [1]. Видимо, на что-то более экзотическое у нее не хватило воображения. Согласно Керку, фэйри вообще «говорят мало, да и то не словами, а пересвистываются между собой, звонко, но не грубо» [2]. В сущности, Керк вторит другому информатору леди Грегори, по словам которого фэйри «шипели, как гуси, а был еще среди них один очень большой человек, вроде им всем хозяин, и голос у него такой был, как в бочке громыхает, когда ее катишь» [3]. По-видимому, та же традиция нашла отражение в сказе «Тейг О’Кане и труп»: «…он слышал, как они говорят промеж собою, выкрикивают что-то и гомонят, будто стая чаек. Но и за спасение души своей он не смог бы разобрать ни слова». Однако, помимо этого, фэйри знают и другой язык, который Тэйгу понятен, — по-видимому, ирландский [4]. Согласно третьей традиционной версии, у фэйри есть свой собственный язык. Выучить его невероятно трудно, а смертных пленников, которым это все же удается, «изгоняют из волшебной страны, чтобы они не прознали никаких важных тайн». Однако на «шипение гусей» этот язык вовсе не похож. Из него известно несколько слов. Так, в языке британских фэйри имеются слова yyor [5], «вода» и halgein, «соль». С одной стороны, оба они родственны греческим словам, но с другой — близки и валлийским, так что это ничего не доказывает. В одной ирландской сказке встречается выражение «Tatther Rura», означающее, по-видимому, «Откройся, дверь!» В других языках похожих корней с таким значением не находится [6]. Однако известны и более интересные с этимологической точки зрения слова — «Hugga, hugga, salach!», которые полагалось произносить, «когда за дверь выплескивали грязную воду <…> как предупреждение для фэйри, чтобы они не промокли» [7]. Salach — это просто «грязный» по-ирландски, но слово hugga похоже на греческое υδορ, «вода» (с учетом обычного для ирландского языка ослабления d в медиальной позиции). Таким образом, в Ирландии, равно как и в Уэльсе, один из вариантов языка фэйри, предположительно, родствен греческому.

( Read more... )

В своих могилках тесных,
В холмах родной земли,
Малютки-медовары
Давно уже сгнили...

Sorry, а теперь:

Из книги Питера Смита "У.Б. Йейтс и Племена Дану"

Сиды

Кем же в таком случае были Туата Де и кем были сиды? Что касается последних, то прежде всего — справедливости ради — следует упомянуть отрывок из «Второй битвы при Маг Туред», где сиды, по-видимому, отождествляются с фоморами. Когда Туата Де решили низложить короля фоморов, Бреса, тот начал собирать войска — «фоморов, могучих мужей из волшебных курганов». Однако это противоречит всем остальным известным свидетельствам. Более того, в «Судьбе детей Туирена» жители волшебных курганов сражаются против Бреса и фоморов, на стороне Луга [1].

Теории Макричи в меньшей степени привязаны к мифам. При этом они довольно хаотичны и опровергаются очень легко. Отправной тезис формулирует Элизабет Эндрюс, одна из учениц Макричи. Она цитирует письмо от своего коллеги Манна Харбисона, утверждающего, что «сутеррены “строило какое-то низкорослое племя, родственное, возможно, современным лопарям, — остатки некоего почти вымершего, но в прошлом широко распространенного народа”». По мнению Харбисона, эти строители сутерренов — низкорослые, но в остальном похожие на лопарей (саамов) — и были сидами. В поддержку этой гипотезы Эндрюс ссылается на донегольские предания о племени невысоких желтых людей, именовавшихся финнами [2]. Но это весьма наивно. «Финны» как название известного нам народа — это английское слово; по-ирландски же finn означает только «белый» или «светлый» и в названии легендарного племени относится, по всей вероятности, к «желтому» цвету кожи или волос его представителей. Кроме того, финны и лопари — это разные народы. Впрочем, Макричи и его ученики редко проводят точные этнические различия. Так, они причисляют пиктов к тому же народу, что и лопарей и финнов. После этого их теория окончательно теряет всякую состоятельность, поскольку пикты сохранялись в Ирландии и Шотландии как самостоятельный народ и в исторические времена, причем достаточно долго. На латыни они назывались Pictae, а на ирландском — Cruithin. Святой Колумба обратил их в христианство [3]. В «Разрушении дома Да Дерга» пикты и фэйри действуют бок о бок [4]. Одним словом, едва ли возможно, чтобы какое-то племя превратилось в воспоминания и в то же время продолжало существовать в реальности; так что пикты никак не могли быть сидами.

( Read more... )

Из книги Питера Смита "У.Б. Йейтс и Племена Дану".

Чары железа

То, что Туата Де Данаан населяли Ирландию до прибытия кельтов, не требует доказательств. То, что сиды предшествовали самим Туата Де Данаан, представляется мне более чем вероятным. Скорее всего, они и составляли подлинное коренное население Ирландии. Таким образом, первые впечатления о Туата Де Данаан принадлежали сидам. А если сиды и впрямь были настолько примитивным племенем, как я предположил, то произвести на них впечатление было нетрудно. И, по-видимому, самым поразительным из достоинств Туата Де Данаан оказалось для них владение железом. В Первой битве при Мойтуре Брес, герой Туата Де, и Сренг, герой Фир Болг, осматривают копья друг друга. У Сренга копье крепкое и тяжелое, с режущей кромкой, но без острия; у Бреса — тонкое и заостренное. Несмотря на то, что прямо об этом не сказано, у Сренга копье, скорее всего, с каменным наконечником, а у Бреса — с железным [1]. Если так, то мы, фактически, наблюдаем встречу двух веков: железного и каменного. И несмотря на то, что в роли людей каменного века здесь выступают Фир Болг, в действительности Фир Болг более историчны, чем Туата Де, и потому едва ли появились в Ирландии раньше последних, что бы ни утверждала на сей счет «Книга захватов» [2]. Поэтому не исключено, что Фир Болг здесь попросту перепутаны с сидами.

О том, насколько сильное впечатление произвело железо на этих людей каменного века, свидетельствуют связанные с железом суеверия, сохранившиеся вплоть до наших дней. Относительно ранний пример подобных суеверий обнаруживается в сюжете под названием «Волшебная пещера Кешкоррана». В прозаической версии этой сказки Конаран, сын Имиделя, король Туата де Данаан, населяющих местность Кешкорран, гневается на фениев, которые охотятся на его землях, и посылает трех своих дочерей отомстить Финну. В пользу моей теории о местах обитания Туата Де здесь говорит то, что три эти ведьмы селятся не в рате, а в горной пещере. У входа в эту пещеру «на трех кривых и сухих ветках падуба повесили они столько же заколдованных язычески мотков пряжи и стали разматывать их против хода солнца». Пройдя под этими мотками, Финн и Конан лишаются силы, и колдуньи без труда хватают их и связывают по рукам и ногам. Примечательно, что одну из ведьм зовут Иаран, то есть «железо» [3]. В поэтическом варианте этого сюжета железо становится главным мотивом. Ведьмы здесь не развешивают пряжу, а водружают на шесты «сизое, злое железо волшбы». При этом уже не требуется никаких других магических процедур, наподобие движения против хода солнца, упомянутого в прозаической версии [4]. Таким образом, железо здесь, с одной стороны, отчетливо ассоциируется с Туата Де Данаан, а с другой — наделяется губительными свойствами.

( Read more... )

Из книги Питера Смита "У.Б. Йейтс и Племена Дану", конец 5-й главы.

Кром Круах (Crom Cruach) и Кром Дуф (Crom Dubh)

Итак, в поддержку гипотезы о божественности Туата Де остается только один возможный аргумент. Кто-то может заявить: должны же люди хоть кому-нибудь поклоняться, а кроме Туата Де Данаан в Древней Ирландии поклоняться было некому. Но на самом деле утверждать, что люди непременно должны кому-нибудь поклоняться, было бы неправомерно, и мне представляется, что Патрик так легко добился успеха в своей миссии именно потому, что ирландцы в его эпоху не поклонялись вообще или почти никому. Так дело обстояло не всегда, но к тому времени прежняя религия вышла из употребления. И эта прежняя религия не имела никакого отношения к Туата Де Данаан.

Из древнейших ирландских богов лучше всего известен по свидетельствам источников Кром (или Кенн) Круах. Согласно «Vita Tripartita», он был главным идолом (ardídal) Ирландии и стоял на равнине Маг Слехт в обществе двенадцати младших идолов. Патрик сокрушил его чудесным ударом посоха. На самом Кром Круахе остался отпечаток этого посоха, а остальные двенадцать идолов ушли в землю по шею [1]. Лейнстерская редакция «Старины мест» под несомненным христианским влиянием добавляет, что Кром Круаху приносили обильные человеческие жертвы [2]. Значительно позже, в XVII веке, Джеффри Китинг утверждает, что культ Кром Круаха был введен королем Тигернмасом «лет через сто после прибытия кельтов». В том же XVII веке «Анналы четырех мастеров» упоминают Кром Круаха под рубрикой «Год [от сотворения] мира 3656-й» [3].

( Read more... )

Из книги Питера Смита "У.Б. Йейтс и Племена Дану"

Пантеон

Потерпев неудачу в соотнесении Туата Де с пантеонами других народов, некоторые исследователи попытались представить их как специфический ирландский пантеон. Некоторые даже выдвигали предположение, что пантеонов в Ирландии было несколько. В частности, Элеанор Халл выделяет два пантеона: один — состоящий из «древнейших богов первобытной эпохи», к которым исследовательница причисляет Немайн, Огму и Бригит, а другой — из «более молодых и более привлекательных божеств», таких как Энгус, Мананнан и Луг. Сюжет о том, как Энгус хитростью отнял у Дагды Бруг-на-Бойне, Халл интерпретирует как «символическое описание перехода власти от старшей расы божеств к более молодой». В принципе, это кажется достаточно правдоподобным, но хотелось бы понять, по каким критериям Халл отличает старших богов от младших. Почему Мидир, например, включен в первую категорию? Он — сын Дагды, как и Энгус, и его нельзя назвать «непривлекательным» [1].

Настоящая проблема, однако заключается не в том, насколько достоверна та или иная конкретная реконструкция пантеона, сколько в том, допустимо ли использовать само понятие «пантеон» применительно к Туата Де. Иными словами, вправе ли мы утверждать, что в Ирландии был какой-то определенный бог солнца, бог моря и так далее? Наблюдая за тем, как различные авторы пытаются распределить между Туата Де Данаан подобные конкретные функции, мы приходим к выводу, что «боги» ирландцев — слишком скользкие личности и удержать их в жестких рамках такого рода невозможно.

( Read more... )

Из книги Питера Смита "У.Б. Йейтс и Племена Дану". Начало 5-й главы - Dei Terreni, земные боги

Анри д’Арбуа де Жюбанвиль был самым ревностным защитником теории о Туата Де Данаан как духах предков, а Т.Ф. О’Рахилли столь же убежденно отстаивал гипотезу, согласно которой Туата Де были богами. Впрочем, эта последняя теория всегда привлекала так много сторонников, что связывать ее с именем какого-либо одного исследователя было бы несправедливо. На ее основе возникла целая школа, разделившаяся на ряд соперничающих группировок. Одни рассматривают Туата Де Данаан как галльский пантеон, пересаженный на островную почву. Другие протестуют против самого термина «пантеон» и считают Туата Де богами более примитивной религии, еще не знающей систематизации и классификации. С точки зрения третьих, Туата Де — боги, со временем частично утратившие свою божественность (схожим образом «сагу», scéal, можно охарактеризовать как миф, утративший былое значение).

Трудно представить себе, чтобы столь многие исследователи считали Туата Де богами, если бы на то не имелось достаточно серьезных оснований. Такие персонажи, как Луг и Мананнан, действительно обладают чертами, которые иначе как божественными не назовешь; и в пользу того, чтобы распространить это определение на всех Туата Де, действительно имеются веские аргументы. Проблема — в терминологии. Что мы подразумеваем под «богом» и «божественностью»? Вопрос о божественности Туата Де существенно осложняется этноцентричностью. Можно предположить, что в Ирландии первобытная концепция бога развивалась в ином направлении, чем в других странах. Подлинно первобытные, древнейшие боги Ирландии не имеют никакого отношения к Туата Де Данаан, и культ их по тем или иным причинам исчез очень рано. А затем нуминозное чувство изменило свой вектор и вместо того, чтобы создавать новых богов, породило фэйри. Иные из фэйри, если не все, безусловно сохранили за собой некоторые признаки божественности. Отдельные такие признаки, в том числе имена некоторых персонажей, позаимствованы у богов других народов, но это лишь случайные наслоения, не отражающие истинной природы Туата Де Данаан.

( Read more... )

Из книги Питера Смита "У.Б. Йейтс и Племена Дану"

Владыка мертвых

Другой возможный подход к проблеме сводится к тому, чтобы проанализировать вопрос о личности Владыки Мертвых. Если Туата Де Данаан тесно связаны с духами умерших, то и Владыка Мертвых наверняка должен быть одним из них. Краппе считает Владыкой Мертвых Мананнана. Больше оснований притязать на эту роль находится у Мидира. Но лично я разделяю мнение тех, кто отдает эту функцию Донну (Donn), одному из сыновей Миля [1]. Напомним, что во время вторжения Сыновей Миля в Ирландию он утонул и был погребен на острове Тех Дуинн (Tech Duinn, «Дом Донна»).

Обнаруживается один сюжет, «Сватовство к Требланн», который поддерживает обоих вероятных кандидатов на роль Владыки Мертвых — и Мидира, и Донна. Требланн, дочь Энгуса Ока и воспитанница Койрпре, сына Росы Руайда, бежит со своим смертным возлюбленным по имени Фроэх. Впоследствии у Фроэха уводят коров, и, отправляясь в погоню за похитителями, он отсылает Требланн и принадлежавший ему Камень Равной Жизни в Дом Донна (который, как ни удивительно, именуется сводным братом Требланн). Читатели «Золотой ветви» (глава 66) узнают в этом «Камне Равной Жизни» то, что Фрэзер называет мотивом души, пребывающей вне тела. Далее Мидир из Бри Лейт приходит в Дом Донна по поручению Койрпре и требует отдать Требланн в жены некоему Триату, сыну Фебуйра, солгав при этом, что Фроэх погиб в Ломбардии. Кроме того, Мидир зачаровывает Камень Фроэха, и тот разбивается. Как ни странно, самому Фроэху последнее не причиняет никакого вреда; но Требланн умирает от горя. Узнав о происшедшем, Фроэх приходит с войском и осаждает Бри Лейт, требуя не только возмещения за гибель жены, но и обещания, что Требланн вернут ему. И Мидиру в конце концов действительно приходится ее вернуть — либо воскрешенной, по мнению Рудольфа Турнейсена, либо, как полагает Джеймс Карни, в числе тех мертвых, которые перенесли тело Фроэха в сид Фройх после того, как сам он погиб во время событий «Похищения Быка из Куальнге» [2]. Версия Турнейсена представляется более естественной. Какой смысл был Фроэху прибегать к силе оружия еще при жизни, чтобы обеспечить себе воссоединение с Требланн лишь после смерти?

( Read more... )

Из книги Питера Смита "У.Б. Йейтс и Племена Дану"

Свидетельства нарративных источников

Один из сюжетов, в которых мир фэйри достаточно отчетливо связывается с загробным миром, — это повесть о Байле и Айлин (Айлен) (ирландских Ромео и Джульетте), легшая в основу одной из поэм Йейтса. Байле и Айлин, двое влюбленных, направляются на встречу друг с другом, но некий таинственный персонаж, предположительно Энгус Ок, препятствует их соединению, сообщая каждому из них, что другой умер. Услышав эту ложную весть, оба умирают от горя. Особо значимо здесь то, что эти события были предсказаны друидами: Байле и Айлин суждено обрести вечное счастье друг с другом лишь после смерти [1]. Страна, в которой они должны встретиться за гробом, не названа прямо, но не вызывает сомнений, что имеется в виду Тир-на-Ног. Эта повесть уникальна, но предоставляемые ею свидетельства игнорировать невозможно.

Почти настолько же важен один из эпизодов повести «Разрушение дома Да Дерга». По дороге в этот дом, где ему суждено умереть, верховный король Конайре Мор встречает трех фэйри, красных с головы до пят, и те произносят следующий загадочный стих: «Мы скачем верхом на конях Донна Тетскораха (Donn Tetscorach) из волшебных холмов. Хоть мы и живы, но все же мертвы». Позднее объясняется, что на этих Трех Красных лежит проклятие — трижды пасть от руки короля Тары; дважды это уже свершилось, а теперь близится третий раз [2]. Таким образом, они не обычные мертвецы. То обстоятельство, что они могут быть убиты, но все же остаться в живых, чтобы затем быть убитыми снова, свидетельствует, напротив, о своеобразной форме бессмертия. Кроме того, само это проклятие ставит Трех Красных особняком от прочих фэйри. Но все же невозможно отрицать, что в каком-то смысле — пусть и не во всех — они мертвы. Таким образом, здесь налицо некая связь между умершими и фэйри, хотя, повторим еще раз, это случай весьма специфический.

( Read more... )

Из книги Питера Смита "У.Б. Йейтс и Племена Дану". Выводы из вышеприведенных описаний

Фактически, Туата Де Данаан разнородны и не поддаются четким определениям. Их не удается систематизировать ни по каким надежным признакам. Но, с другой стороны, если мы перестанем искать им соответствия во внешнем мире, Туата Де Данаан смогут обрести вполне определенные места в мире внутреннем. Если Энгус и Луг действительно олицетворяют настроения и душевные состояния в чистом виде, то их можно считать идеальными представителями Туата Де Данаан. Морригу оказывается персонификацией тяги к насилию. Мананнан — символом не столько моря как такового, сколько тех настроений, которые возникают при созерцании моря. Такой подход тоже несовершенен: Огма-красноречие соответствует не настроению, а одному из даров ума, Дагда-мудрость — опять же, не настроению, а качеству. Впрочем, что касается Дагды, то его шутовская внешность и комические приключения позволяют предположить, что в иной своей ипостаси он также олицетворяет одно из настроений, а именно — веселое. Анье как изменчивая луна должна представлять весьма широкий спектр настроений и качеств — от безумия до, возможно, отдохновения и покоя. Какое настроение, способность или качество соответствует Мидиру, сказать по-прежнему трудно. Все-таки мы имеем дело не со стройной системой; но из всех подходов к пониманию Туата Де Данаан это, быть может, наилучший. Не будем, однако, забывать, что, описывая их (условно) как персонифицированные настроения, мы принимаем в расчет только восприятие этих персонажей мифографами. Происхождение же их при таком подходе остается неясным, и вывести его было бы ничуть не легче, чем воссоздать историю Распятия по внешнему виду креста. Вопросу о происхождении Туата Де мы посвятим оставшиеся главы части I нашей книги.

Из книги Питера Смита "У.Б. Йейтс и Племена Дану", один из самых удивительных ши, Мананнан



Основная функция Мананнана, сына Лера, на первый взгляд, достаточно ясна. Мананнан — бог моря. Однако весьма вероятно, что для древних ирландцев море само по себе служило символом некоего более абстрактного качества. И это качество можно определить как «изменчивость», ибо Мананнан, подобно греческому морскому божеству Протею, великий мастер оборотничества. Кроме того, в нем есть кое-что от трикстера. Но, с другой стороны, основной атрибут Мананнана предполагает, что он, как и Огма, неким образом связан с ученостью, а это уже не так легко примирить с остальными его функциями.

Связь Мананнана с морем очевидна уже в силу того, что обитает он в волшебной стране за морем, противопоставляемой подземному миру сидов. Эту заморскую страну иногда именуют «Эмайн Яблонь», по-ирландски Эмайн Аблах (Emhain Abhlach), что родственно названию «Авалон». Именно там Мананнан воспитывал детей Найси и Дейрдре (героев сюжета, подобного легенде о Тристане и Изольде) [1]. Он в равной мере отчетливо ассоциируется как с морем, так и лежащими за морем островами. Характерна и встреча с Манананном, едущим на своей волшебной колеснице по волнам. В таком виде его встречает герой «Плавания Брана», которому Мананнан объясняет, что море для него — все равно что цветущий луг [2].

( Read more... )