Галадриэль и Она
Jul. 17th, 2006 04:02 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
annablazeЕще. Галадриэль - femme fatale и коллективная анима викторианской эпохи :-)))
Мода на опасных чародеек не ограничивалась артурианской тематикой. К концу столетия femme fatale освоила множество обличий и появлялась теперь в самой разнообразной обстановке. И одна из этих волшебниц нового толка (по мере приближения к рубежу веков становившихся все более роковыми и страстными и все более опасными для мужчин) оказала на толкиновский образ Галадриэли особое влияние. Эта коварная соблазнительница — «Она» из одноименного романа Райдера Хаггарда, написанного в конце XIX века. «Она» — несравненная Аэша — царит не в Англии артурианских времен, а в Африке XIX столетия [1], но во всем остальном она теснейшим образом связана с чародейками артурианских легенд, пленившими викторианских поэтов и художников-прерафаэлитов.
Джон Рейтлиф в статье 1981 г. о Толкине и романе «Она» отмечает, что Толкин решительно отрицал какие-либо влияния со стороны современной литературы, но при этом не скрывал, что в юности был очарован книгой Хаггарда [2]. Впрочем, и без этого признания влияние упомянутого романа осталось бы очевидным. «Она» наложила явственный отпечаток не только на Галадриэль, но и на толкиновскую королеву Мелиан (речь о которой пойдет ниже). Подобно бессмертной властительнице Аэше, чья красота повергала мужчин на колени, Галадриэль внушает или страх, или благоговение, а иногда — то и другое одновременно. И Галадриэль, и Аэша более прозорливы и сведущи, нежели мужчины, встречающие их в своих приключениях. И Галадриэль, и Аэша связаны с ткацким искусством и надзирают за обученными ему девушками. Обе они обитают в тайном краю, отгороженном от всего мира, и обе неподвластны бегу времени. Обе выступают в роли хранительниц и целительниц; обе позволяют своим гостям заглянуть в чашу с водой, где тем открываются образы того, что было в прошлом, где-то происходит ныне или (в случае с Галадриэлью), «может еще свершиться» (FR 377). И обе утверждают, что видения эти в действительности не следует объяснять магией. Чаша Галадриэли наполнена водой из серебряного ручья, берущего начало в источнике на вершине холма Карас Галадон; и, как Галадриэль говорит Сэму, видения, являющиеся в этом «Зеркале», «вам подобные называют магией, как мне думается; хотя я и не до конца понимаю, что они имеют в виду» (FR 377). Аэша тоже объясняет, что образы, видимые в ее «сосуде, подобном купели», порождаются вовсе не магией: «Я уже говорила тебе, что не умею колдовать, а только могу управлять тайными силами природы» [3]. Наконец, в заключение обе покидают пределы своего укрытого от чужих глаз, укромного мирка, и обе теряют былую силу и умаляются (Аэша в буквальном смысле превращается в маленькое уродливое существо) [4].
Надо отметить, что Галадриэль — не единственная женщина, которую Толкин наделяет силой стихии воды, заключенной в сосуд или вытекающей из источника. У него есть еще одна водная волшебница — Златиника, дочь Реки. В толкиновском стихотворении 1934 г. Златиника — «маленькая госпожа воды», живущая в «глубоком тинистом пруду», где Том находит ее сидящей среди камышей и «поющей древние песни воды» [5]. В «Братстве Кольца» ее пение, подобное «веселым струям воды», вызывает у хоббитов видения — видения «озер и широко разлитых вод, каких они не видывали сроду» (143).
Златиника — самая светлая и радостная из толкиновских интерпретаций традиционного образа женщины, наделенной силой воды (или, если уж на то пошло, хоть какой-нибудь магической или околомагической силой). Ближе к двойственной, опасной женщине-фэйри стоит водная колдунья, фигурирующая в другом раннем стихотворении Толкина — «Балладе об Аотру и Итрун» (впервые опубликованной в 1945 г., но завершенной пятнадцатью годами ранее) [6]. Лорда Аотру, героя этой переработки старинной бретонской (следовательно, кельтской) баллады, губит некая «Корриган»; Т.А. Шиппи указывает, что бретонское слово «корриган» означает «злую колдунью, фею или оборотня» [7]. В стихотворении Толкина Корриган сидит у входа в свою пещеру рядом с источником — «источником феи» (строка 284) [8]. Сходство толкиновской Корриган с ирландской богиней Морриган проявляется не только в схожести звучания их имен и в том, что оба эти имени не только собственные, но и собирательные. И та, и другая наделена огромной силой и потенциально опасна. Как и Морриган, толкиновская колдунья, или «фея», — оборотень, предстающий то в чудовищном, то в прекрасном обличье; обе они соблазнительницы; и та, и другая — источник смерти и плодородия в одном лице. Корриган, как и Морриган, связана с водой и изображается рядом с водным источником. Ее чары — светлое, прозрачное, как вода, зелье, — заключены в «изысканный мерцающий» фиал (во многом напоминающий фиал Галадриэли) [9].
Вернемся, однако, еще раз к вопросу о параллелях между Аэшей — волшебницей, созданной в XIX веке воображением Хаггарда, — и толкиновской Галадриэлью. Обе они наделены несравненной красотой и особыми тайными силами, обе способны посылать героям видения при помощи воды, но между ними есть и очевидные различия. Галадриэль может «умалиться» в Срединной земле, но нет никаких оснований предполагать, что, вернувшись на Запад, она окажется менее значительной фигурой, чем была когда-то. В Галадриэли чувствуется нечто близкое к божественности, — то, чего не дано Аэше, несмотря на все ее могущество и все намеки на ее божественную природу. Галадриэль безусловно стоит на стороне добра, Аэша же в лучшем случае аморальна: «Быть может, жизнь моя была злом, я не знаю, потому что кто может сказать, что такое зло или добро?» [10] Если Галадриэль окутана ореолом духовной чистоты, то поступки Аэши во многом мотивированы земной любовью. В целом, златовласая Галадриэль — образ куда более возвышенный, чем хаггардовская «Она» — эта бесстыдная, избалованная, капризная, своевольная, черноволосая проекция анимы… остающаяся, тем не менее, одним из прототипов толкиновской «Королевы эльфов».
Примечания
[1] H. Rider Haggard, She, in The Works of H. Rider Haggard (New York: Walter J. Black, Inc., 1928).
[2] John Rateliff, “She and Tolkien”, Mythlore 8, no. 28 (Summer 1981): 6—8. Утверждение Толкина о том, что подростком он был увлечен романом Хаггарда, см. Resnick, “An Interview with Tolkien”, 40.
[3] Haggard, She, 256. Рус. пер. В. Карпинской.
[4] Многие общие черты и образы связывают с Аэшей и Галадриэлью также владычицу Шалотт. Она тоже живет в уединении — на зачарованном острове; тоже смотрит на мир через отражение в зеркале (видит «тени мира»); тоже владеет ткацким искусством и наделена великой красотой и могуществом; о ней говорят как о женщине опасной и странной. На известном полотне У.Х. Ханта владычица Шалотт изображена с темными, пышными волосами — подобно Аэше с ее густыми волосами «цвета воронова крыла». Наконец, она отрекается от власти, подобно Галадриэли, и от самой жизни, подобно той же Аэше (впрочем, Аэшу Хаггард позднее воскресил и использовал в других книгах).
[5] J.R.R. Tolkien. The Adventures of Tom Bombadil and Other Verses from The Red Book (Boston: Houghton Mifflin Company, 1963), pp. 11, 15. Стихотворение о сватовстве Тома Бомбадила к Златинике впервые было опубликовано в «Оксфорд Мэгэзин» в 1934 г., затем вошло в британское издание 1962 г., а еще позднее — в состав сборника The Tolkien Reader (1966).
[6] J.R.R. Tolkien, “The Lay of Aotrou and Itroun”, Welsh Review Vol. 4, no. 4 (December 1945): 254—266.
[7] Shippey, Author of the Century, 293.
[8] Оригинальная бретонская баллада наряду с другими подобными балладами и сказками входила в состав нескольких сборников, опубликованных в конце XIX в., — сборников, с которыми Толкин наверняка был знаком. См. Jessica Yates, “The Source of ‘The Lay of Aotrou and Itroun’”, Leaves from the Tree: J.R.R. Tolkien’s Shorter Fiction (London: Tolkien Society, 1991), 63—71. Хотя варианты этого сюжета встречаются повсеместно вплоть до Скандинавии, наиболее прямым источником толкиеновской Корриган представляется бретонская версия, рассматриваемая в статье Дж. Йетс.
[9] Своих «волшебниц у источников» создавал и Уильям Моррис. В его романе «Лес за краем света» фигурируют две волшебные женщины: «Хозяйка», обитающая в искусственном раю с золотым источником в центре, и «Дева», сидящая у природного источника, в кольце дубовых деревьев. Хозяйка ловит в «свои сети» героя повествования, Дева же, которую именуют «приумножением земли», освобождает его. Поскольку в центре владений Галадриэли (Госпожи Золотого леса и хранительницы Лотлориена) тоже находится источник, а Эомер в своем невежестве полагает, будто «немногим… удается ускользнуть из ее сетей», то представляется вполне вероятным, что на толкиновский образ Галадриэли повлиял и Моррис. См. The Complete Works of William Morris, vol. 17 (New York: Russell and Russell, 1966).
[10] Haggard, She, 255. Рус. пер. В. Карпинской.
Мода на опасных чародеек не ограничивалась артурианской тематикой. К концу столетия femme fatale освоила множество обличий и появлялась теперь в самой разнообразной обстановке. И одна из этих волшебниц нового толка (по мере приближения к рубежу веков становившихся все более роковыми и страстными и все более опасными для мужчин) оказала на толкиновский образ Галадриэли особое влияние. Эта коварная соблазнительница — «Она» из одноименного романа Райдера Хаггарда, написанного в конце XIX века. «Она» — несравненная Аэша — царит не в Англии артурианских времен, а в Африке XIX столетия [1], но во всем остальном она теснейшим образом связана с чародейками артурианских легенд, пленившими викторианских поэтов и художников-прерафаэлитов.
Джон Рейтлиф в статье 1981 г. о Толкине и романе «Она» отмечает, что Толкин решительно отрицал какие-либо влияния со стороны современной литературы, но при этом не скрывал, что в юности был очарован книгой Хаггарда [2]. Впрочем, и без этого признания влияние упомянутого романа осталось бы очевидным. «Она» наложила явственный отпечаток не только на Галадриэль, но и на толкиновскую королеву Мелиан (речь о которой пойдет ниже). Подобно бессмертной властительнице Аэше, чья красота повергала мужчин на колени, Галадриэль внушает или страх, или благоговение, а иногда — то и другое одновременно. И Галадриэль, и Аэша более прозорливы и сведущи, нежели мужчины, встречающие их в своих приключениях. И Галадриэль, и Аэша связаны с ткацким искусством и надзирают за обученными ему девушками. Обе они обитают в тайном краю, отгороженном от всего мира, и обе неподвластны бегу времени. Обе выступают в роли хранительниц и целительниц; обе позволяют своим гостям заглянуть в чашу с водой, где тем открываются образы того, что было в прошлом, где-то происходит ныне или (в случае с Галадриэлью), «может еще свершиться» (FR 377). И обе утверждают, что видения эти в действительности не следует объяснять магией. Чаша Галадриэли наполнена водой из серебряного ручья, берущего начало в источнике на вершине холма Карас Галадон; и, как Галадриэль говорит Сэму, видения, являющиеся в этом «Зеркале», «вам подобные называют магией, как мне думается; хотя я и не до конца понимаю, что они имеют в виду» (FR 377). Аэша тоже объясняет, что образы, видимые в ее «сосуде, подобном купели», порождаются вовсе не магией: «Я уже говорила тебе, что не умею колдовать, а только могу управлять тайными силами природы» [3]. Наконец, в заключение обе покидают пределы своего укрытого от чужих глаз, укромного мирка, и обе теряют былую силу и умаляются (Аэша в буквальном смысле превращается в маленькое уродливое существо) [4].
Надо отметить, что Галадриэль — не единственная женщина, которую Толкин наделяет силой стихии воды, заключенной в сосуд или вытекающей из источника. У него есть еще одна водная волшебница — Златиника, дочь Реки. В толкиновском стихотворении 1934 г. Златиника — «маленькая госпожа воды», живущая в «глубоком тинистом пруду», где Том находит ее сидящей среди камышей и «поющей древние песни воды» [5]. В «Братстве Кольца» ее пение, подобное «веселым струям воды», вызывает у хоббитов видения — видения «озер и широко разлитых вод, каких они не видывали сроду» (143).
Златиника — самая светлая и радостная из толкиновских интерпретаций традиционного образа женщины, наделенной силой воды (или, если уж на то пошло, хоть какой-нибудь магической или околомагической силой). Ближе к двойственной, опасной женщине-фэйри стоит водная колдунья, фигурирующая в другом раннем стихотворении Толкина — «Балладе об Аотру и Итрун» (впервые опубликованной в 1945 г., но завершенной пятнадцатью годами ранее) [6]. Лорда Аотру, героя этой переработки старинной бретонской (следовательно, кельтской) баллады, губит некая «Корриган»; Т.А. Шиппи указывает, что бретонское слово «корриган» означает «злую колдунью, фею или оборотня» [7]. В стихотворении Толкина Корриган сидит у входа в свою пещеру рядом с источником — «источником феи» (строка 284) [8]. Сходство толкиновской Корриган с ирландской богиней Морриган проявляется не только в схожести звучания их имен и в том, что оба эти имени не только собственные, но и собирательные. И та, и другая наделена огромной силой и потенциально опасна. Как и Морриган, толкиновская колдунья, или «фея», — оборотень, предстающий то в чудовищном, то в прекрасном обличье; обе они соблазнительницы; и та, и другая — источник смерти и плодородия в одном лице. Корриган, как и Морриган, связана с водой и изображается рядом с водным источником. Ее чары — светлое, прозрачное, как вода, зелье, — заключены в «изысканный мерцающий» фиал (во многом напоминающий фиал Галадриэли) [9].
Вернемся, однако, еще раз к вопросу о параллелях между Аэшей — волшебницей, созданной в XIX веке воображением Хаггарда, — и толкиновской Галадриэлью. Обе они наделены несравненной красотой и особыми тайными силами, обе способны посылать героям видения при помощи воды, но между ними есть и очевидные различия. Галадриэль может «умалиться» в Срединной земле, но нет никаких оснований предполагать, что, вернувшись на Запад, она окажется менее значительной фигурой, чем была когда-то. В Галадриэли чувствуется нечто близкое к божественности, — то, чего не дано Аэше, несмотря на все ее могущество и все намеки на ее божественную природу. Галадриэль безусловно стоит на стороне добра, Аэша же в лучшем случае аморальна: «Быть может, жизнь моя была злом, я не знаю, потому что кто может сказать, что такое зло или добро?» [10] Если Галадриэль окутана ореолом духовной чистоты, то поступки Аэши во многом мотивированы земной любовью. В целом, златовласая Галадриэль — образ куда более возвышенный, чем хаггардовская «Она» — эта бесстыдная, избалованная, капризная, своевольная, черноволосая проекция анимы… остающаяся, тем не менее, одним из прототипов толкиновской «Королевы эльфов».
Примечания
[1] H. Rider Haggard, She, in The Works of H. Rider Haggard (New York: Walter J. Black, Inc., 1928).
[2] John Rateliff, “She and Tolkien”, Mythlore 8, no. 28 (Summer 1981): 6—8. Утверждение Толкина о том, что подростком он был увлечен романом Хаггарда, см. Resnick, “An Interview with Tolkien”, 40.
[3] Haggard, She, 256. Рус. пер. В. Карпинской.
[4] Многие общие черты и образы связывают с Аэшей и Галадриэлью также владычицу Шалотт. Она тоже живет в уединении — на зачарованном острове; тоже смотрит на мир через отражение в зеркале (видит «тени мира»); тоже владеет ткацким искусством и наделена великой красотой и могуществом; о ней говорят как о женщине опасной и странной. На известном полотне У.Х. Ханта владычица Шалотт изображена с темными, пышными волосами — подобно Аэше с ее густыми волосами «цвета воронова крыла». Наконец, она отрекается от власти, подобно Галадриэли, и от самой жизни, подобно той же Аэше (впрочем, Аэшу Хаггард позднее воскресил и использовал в других книгах).
[5] J.R.R. Tolkien. The Adventures of Tom Bombadil and Other Verses from The Red Book (Boston: Houghton Mifflin Company, 1963), pp. 11, 15. Стихотворение о сватовстве Тома Бомбадила к Златинике впервые было опубликовано в «Оксфорд Мэгэзин» в 1934 г., затем вошло в британское издание 1962 г., а еще позднее — в состав сборника The Tolkien Reader (1966).
[6] J.R.R. Tolkien, “The Lay of Aotrou and Itroun”, Welsh Review Vol. 4, no. 4 (December 1945): 254—266.
[7] Shippey, Author of the Century, 293.
[8] Оригинальная бретонская баллада наряду с другими подобными балладами и сказками входила в состав нескольких сборников, опубликованных в конце XIX в., — сборников, с которыми Толкин наверняка был знаком. См. Jessica Yates, “The Source of ‘The Lay of Aotrou and Itroun’”, Leaves from the Tree: J.R.R. Tolkien’s Shorter Fiction (London: Tolkien Society, 1991), 63—71. Хотя варианты этого сюжета встречаются повсеместно вплоть до Скандинавии, наиболее прямым источником толкиеновской Корриган представляется бретонская версия, рассматриваемая в статье Дж. Йетс.
[9] Своих «волшебниц у источников» создавал и Уильям Моррис. В его романе «Лес за краем света» фигурируют две волшебные женщины: «Хозяйка», обитающая в искусственном раю с золотым источником в центре, и «Дева», сидящая у природного источника, в кольце дубовых деревьев. Хозяйка ловит в «свои сети» героя повествования, Дева же, которую именуют «приумножением земли», освобождает его. Поскольку в центре владений Галадриэли (Госпожи Золотого леса и хранительницы Лотлориена) тоже находится источник, а Эомер в своем невежестве полагает, будто «немногим… удается ускользнуть из ее сетей», то представляется вполне вероятным, что на толкиновский образ Галадриэли повлиял и Моррис. См. The Complete Works of William Morris, vol. 17 (New York: Russell and Russell, 1966).
[10] Haggard, She, 255. Рус. пер. В. Карпинской.
