annablaze

Из "Книги Тота"
XVIII. ЛУНА

Восемнадцатый Аркан соответствует букве Коф и зодиакальному знаку Рыб. Его название — Луна.

Рыбы — последний знак зодиака, представляющий последний этап зимы. Его можно назвать Вратами Воскресения (буква Коф означает «затылок» и связана с функциями мозжечка). В системе старого эона Солнце воскресало не только по прошествии зимы, но и по прошествии ночи; данная же карта символизирует полночь.

«У полночи — зачавшееся утро», — писал Китс [1]. Поэтому в нижней части карты, под водой, запятнанной символами осквернения, помещен священный Жук, египетский Хепри, несущий в своих челюстях Солнечный Диск. Это тот самый Жук, что в безмолвии проносит Солнце через тьму Ночи и горести Зимы.

Над водой простерся зловещий и устрашающий ландшафт. Мы видим путь или ручей цвета сыворотки с кровью, струящийся из расселины меж двух бесплодных гор; девять капель нечистой крови, подобных формой букве Йод, стекают на него с Луны.

Луна, причастная и к наивысшему, и к наинизшему, и заполняющая все пространство между ними, — наиболее универсальная из планет. В высшем своем аспекте она символизирует связь между человеком и божеством, как показано в Ату II. В данном же аркане, в своей низшей ипостаси, она соединяет низменную сферу Нецах с Малкут, кульминацией материального воплощения всех высших форм. Это убывающая луна, луна ведьмовства и злодеяний. Это та ядовитая тьма, без которой не может свершиться возрождение света.

На страже этого пути стоит Табу — скверна и колдовство. На холмах высятся черные башни безымянной тайны, страха и ужаса. Все предрассудки, все суеверия, мертвые традиции и наследственная ненависть, соединившись, омрачают лик Луны в глазах людей. Несокрушимая отвага нужна, чтобы вступить на этот путь. Жизнь здесь таинственна и обманчива. Огненное восприятие притуплено. На луне нет воздуха. Рыцарь, выступивший в этот поход, вынужден полагаться на три низших чувства: осязание, вкус и обоняние. (См. «Книгу Лжей», главу πβ — «Борщ».) Такой свет, как здесь, может быть смертоноснее тьмы, а безмолвие изранено завываниями диких зверей.

К какому же божеству воззвать о помощи? К Анубису, дозорному сумерек, к богу преддверия, к богу-шакалу страны Хеми [2], возвышающемуся в двойном обличье на перекрестке дорог. У ног его стоят на страже сами шакалы, готовые пожрать трупы тех, кто не узрел Его или не ведает Его Имени.

Это преддверие жизни; это преддверие смерти. Все здесь неопределенно, все таинственно, все опьяняет. Это не благодатное солнечное опьянение Диониса, но чудовищное безумие губительного наркотика: не только разум разрушен ядом этой Луны, но и само восприятие омрачено дурманом. Это то, что сказано об Аврааме в Книге Начала: «И вот, напал на него ужас и мрак великий» . В памяти возникает мысленный отзвук того подсознательного откровения о величайшей пагубе, которое мистики в своих рассказах неизменно превозносили как Темную Ночь Души. Но лучшие из людей, настоящие люди, вообще не рассматривают этот предмет с подобной точки зрения. Какие бы ужасы ни сокрушали душу, какие бы мерзости ни пробуждали отвращение в сердце, какие бы кошмары ни терзали ум, на каждом шаге пути ответ неизменен: «Какое великолепное Приключение!»

Примечания

[1]. «Есть вечный свет у черных побережий, // У полночи — зачавшееся утро» (из стихотворения Дж. Китса «Гомеру», пер. М. Новиковой). — Примеч. перев.
[2]. Хеми или Кеми — древнее название Египта. — Примеч. перев.

© Перевод: Анна Блейз, 2007.